Антонио не убивал Амадея!

«Севильского цирюльника» поставили в Молодежном театре

В этом сезоне Российский Молодежный театр обратился к новому творческому поколению и пустился в эксперимент с молодой режиссурой. Как водится, эксперимент прошел не очень гладко, поскольку спектакли "Двое в темноте" и "Ромео и Джульетта", поставленные соответственно Николаем Крутиковым и Михаилом Шевчуком, сложно назвать удачными, один - в силу драматургической беспомощности, другой - из-за проблем с владением режиссерской профессией. Однако следующий шаг оказался куда более точным и оправдал всю затею в целом - пригласив на постановку ученика Марка Захарова, молодого режиссера Сергея Алдонина, поставившего "Севильского цирюльника" Бомарше, театр обогатился интересным и достойным спектаклем. 
Образ маэстро Захарова, несомненно, витает над спектаклем: ученик выбрал именно "Севильского цирюльника", напоминая тем самым об одном из лучших спектаклей учителя - "Женитьбе Фигаро". В самой канве зрелища тоже присутствует несколько "приветов" Марку Анатольевичу: к примеру, гром и взрывы, которыми начинается действие, опять же отсылают к захаровской "Женитьбе...". Однако все это выглядит отнюдь не слепым копированием приемов мастера, а, скорее, лукавой игрой с ним, изящным и ироничным раскланиванием, вполне в духе Бомарше. В остальном же спектакль вполне самостоятелен. Больше того - при всей своей молодости Сергей Алдонин показал себя человеком, интересно мыслящим и вполне владеющим навыками ремесла. 
Как и полагается хорошей комедии, спектакль легок, изящен и изобилует веселыми выдумками. Можно упрекнуть режиссера в невнимании к авторскому слову и большом количестве импровизаций. К примеру, в сцене урока музыки Розины ее опекун называет "Тщетную предосторожность", фрагменты из которой поет девушка, "Напрасным предохранением". Но истинный апофеоз - фраза, вложенная в уста дона Базиля: "Антонио не убивал Амадея". Вот она, месть Бомарше, "клеветнику" на Сальери - Пушкину. Однако все эти штучки так органично вплетаются в действие, что только знающие наизусть пьесу Бомарше смогут их обнаружить. Да и они, быть может, не станут особенно протестовать. Художник Михаил Бархин выстроил на сцене симпатичный картонный городок с множеством лесенок и люков, что вполне соответствует сюжету, где постоянно подслушивают, подсматривают и испытывают необходимость быстро исчезнуть с глаз, оставаясь при этом на сцене. Из люка, дабы проникнуть в дом прелестной Розины (Ирина Низина), появляется Альмавива (Алексей Мясников), сначала в образе солдата, а затем - учителя музыки. Оттуда же, как шпион, прокрадывается зловредный Базиль (Юльен Балмусов). Что уж говорить о выдумщике Фигаро (Евгений Редько) - им, кажется, освоены все двери, окна, люки, лестницы, ибо именно ему приходится интриговать больше других. Впрочем, азарт интриги - главная действующая сила этого спектакля. Казалось бы, Розине полагается быть нежной и целомудренной, ведь именно этим она пленила любвеобильного графа Альмавиву. Но Ирина Низина играет бойкую, темпераментную особу, рожденную для того, чтобы соблазнять. Неудивительно, что ее престарелый покровитель мгновенно воспламеняется, как мальчишка, от одного взгляда на нее. В какой-то момент кажется, что даже самоуверенный Фигаро имеет виды на Розину. Но потом понимаешь, что просто два этих человека - одной группы крови. Они с полузвука понимают друг друга, и Розина, состраивая невинную физиономию, как бы говорит: "Хорошо, я выйду замуж за графа, но не из-за любви, а для удачного завершения твоей интриги!" А интрига для Фигаро, каким его играет Евгений Редько, - это смысл жизни. Блистать собственным остроумием, изящно искушая всех подряд, носить костюм слуги, управляя господами, - таким ему интересно быть. И он подогревает своими фокусами и без того запутанную историю.
При всей необузданности своей режиссерской фантазии, больше всего внимания Сергей Алдонин отдал актерам. Ему удалось в каждом из них открыть нечто новое, и - что нечасто бывает с молодыми режиссерами - актеры пошли за ним и работают в спектакле увлеченно, ярко, и даже случающееся по временам "переигрывание" не вредит общей картине. Конечно, спектакль может показаться легкомысленным. Но, право, господин Бомарше не рассердился бы.

Культура №7, 27 февраля - 1 марта 2000 года

Алиса Никольская